Отношение бояр к великому князю в удельные века. Эта перемена отношений была неизбежным последствием
того же самого процесса, которым были созданы власть московского государя и его
новое боярство. В удельные века боярин ехал на службу в Москву, ища здесь
служебных выгод. Эти выгоды росли для служилого человека вместе с успехами его
хозяина.
Это устанавливало единство интересов между обеими
сторонами. Вот почему московские бояре во весь XIV в. дружно помогали
своему государю в его внешних делах и усердно радели ему во внутреннем
управлении. Тесная связь, задушевность отношений между обеими сторонами яркой
чертой проходят по московским памятникам того века.
Великий князь Семен Гордый пишет, обращаясь в духовной
к своим младшим братьям с предсмертными наставлениями: «Слушали бы вы во всем
отца нашего, владыки Алексея, да старых бояр, кто хотел отцу нашему добра и
нам». Еще задушевнее выступают эти отношения в написанной современником биографии
великого князя Димитрия Донского, который и великокняжеским столом был обязан
своим боярам.
Обращаясь к своим детям, великий князь говорил: «Бояр
своих любите, честь им достойную воздавайте по их службе, без воли их ничего не
делайте». Обратившись затем к самим боярам, великий князь в сочувственных
словах напомнил им, как он работал вместе с ними в делах внутренних и внешних,
как они укрепляли княжение, как стали страшны недругам Русской земли.
Между прочим, Димитрий сказал своим сотрудникам: «Я
всех вас любил и в чести держал, веселился с вами, с вами и скорбел, и вы
назывались у меня не боярами, а князьями земли моей».
Перемена отношений. Эти добрые отношения и стали расстраиваться с конца XV в. Новые,
титулованные бояре шли в Москву не за новыми служебными выгодами, а большею
частью с горьким чувством сожаления об утраченных выгодах удельной
самостоятельности. Теперь только нужда и неволя привязывали новое московское
боярство к Москве, и оно не могло любить этого нового места своего служения.
Разошедшись в интересах, обе стороны еще более
разошлись в политических чувствах, хотя эти чувства выходили из одного
источника. Одни и те же обстоятельства, с одной стороны, поставили московского
великого князя на высоту национального государя с широкой властью, с другой –
навязали ему правительственный класс с притязательными политическими вкусами и
стремлениями и со стеснительной для верховной власти сословной организацией.
Почувствовав себя в сборе вокруг московского Кремля,
титулованные бояре стали смотреть на себя, как не смели смотреть московские
бояре удельного времени. Почувствовав себя государем объединенной Великой Руси,
великий князь Московский с трудом переносил и прежние свои отношения к боярам
как вольным слугам по договору, и совсем не мог ужиться с новыми их
притязаниями на раздел власти. Одна и та же причина – объединение Великороссии
– сделала московскую верховную власть менее терпеливой и уступчивой, а
московское боярство – более притязательным и заносчивым.
Таким образом, одни и те же исторические
обстоятельства разрушили единство интересов между обеими политическими силами,
а разъединение интересов расстроило гармонию их взаимных отношений. Отсюда и
вышел ряд столкновений между московским государем и его боярами. Эти
столкновения вносят драматическое оживление в монотонную и церемонную жизнь
московского двора того времени и производят впечатление политической борьбы
московского государя с его непокорным боярством.
Впрочем, это была довольно своеобразная борьба, как по
приемам борцов, так и по руководившим ею побуждениям. Отстаивая свои
притязания, бояре не поднимались открыто против своего государя, не брали в
руки оружия, даже не вели дружной политической оппозиции против него.
Столкновения разрешались обыкновенно придворными интригами и опалами, немилостями,
происхождение которых иногда трудно разобрать. Это скорее придворная вражда,
иногда довольно молчаливая, чем открытая политическая борьба, скорее пантомима,
чем драма.
|