В начале 1461 г. сошли со сцены еще два видных
деятеля, сыгравших значительную роль в организации победы Василия II. Круг
старых сподвижников великого князя сужался. 10 февраля умер тверской великий
князь Борис Александрович. На престол вступил его сын Михаил.
31 марта скончался митрополит Иона.
На его место 3 мая поставлен был ростовский
архиепископ Феодосии Бывальцев. На избрании присутствовали
суздальский епископ Филипп, рязанский Ефросин, коломенский Геронтий, сарский
Вассиан. Пермского епископа не было (после смерти Питирима кафедра оставалась
вакантной). Новгородский архиепископ Иона и тверской епископ, как обычно,
ограничились присылкой грамот, в которых заранее соглашались с результатами предстоящего
избрания («кого восхощет господь Бог… и господин наш князь великий Василеи, и
братиа наша епископи Рустии, и иже с ними освященыи собор, то и нам митрополит»).
Зимой 1461/62 г. в Москву прибыл из Литвы
Владимир Давыдов, сын боярский серпуховских князей. Он привез с собой копию с
договора, который заключили между собой можайский князь Иван Андреевич и сын
опального серпуховского князя Василия Ярославича Иван.
Князья-эмигранты, рассчитывая на возможность победы
над Василием II, заключили между собой соглашение об условиях союза между ними.
Князья обязывались совместно бороться за их отчины («заодин доставати… своей отчины
и дедины»).
Они обещали не заключать сепаратного мира с Василием
II. Иван Андреевич обязывался не вступаться в вотчину Василия Ярославича
(Бежецкий Верх, Суходол), что ему дал Василий II, а также пожаловать Ивану
Васильевичу Дмитров и Суздаль. В случае смерти Василия Ярославича его вотчина
должна была перейти сыну, т. е. князю Ивану.
Князь Иван Васильевич признавал Ивана Андреевича
«братом старейшим». Если в походе князья «достанут» городов, волостей и казны,
треть из них должна была поступить Ивану Васильевичу. Если в намеченный срок
Иван Андреевич не выступит в совместный поход князей, то договор считается нарушенным
и Иван Васильевич слагает с себя крестное целование.
Весной 1462 г. (на «Федоровой неделе», т. е.
1–7 марта) Василий II получил известие, что «дети болярьские и иные дворяне»
Василия Ярославича «хитростью коею хотеша» освободить («выняти») серпуховского
князя с Углича «ис поиманиа». Подобный заговор был несколько лет тому назад, но
тогда хотели освободить из «поимания» на Угличе Василия II, а во главе заговора
стоял Василий Ярославич.
Он окончился успехом. Теперь времена переменились.
Василий II все хорошо помнил, но на этот раз он хотел, чтобы все знали —
прошлое не повторится. Во главе заговора находились Владимир Давыдов, а также
Парфен Бреин и Лука Евсевьев. Их и «иных многих» великий князь велел «казнити,
бити и мучити, и конми волочити по всему граду и по всем торгом, а последи
повеле им главы отсещи».
Казни произвели на москвичей тяжелое впечатление и
сами по себе, и потому, что они произведены были в Великий пост: «Множество же
народа, видяще сиа, от боляр, и от купець великих, и от священников, и от
простых людей, во мнозе быша ужасе и удивлении, и жалостно зрение, яко всех убо
очеса бяху слез исполнени, яко николиже таковая не слышаша, ниже видеша… в русских
князех бываемо, понеже бо и недостойно… кровь проливати во святыи Великий пост».
Так страшными казнями завершилось время княжения
Василия II. Они были предвестниками того, что принесет с собой образование
единого государства тем, кто не хотел мириться с этим фактом или вызывал
чем-либо другим неудовольствие державного правителя.
Возможно, отдавая распоряжение о казнях, Василий II
был уже болен. Во всяком случае, 27 марта он скончался от «сухотной болезни».
Смерть есть смерть. И вот один из летописцев записал:
«Бысть тогда в граде Москве и рыдание велико зело, плакахужеся князи и
вельможи, старии и унии, богатии и убозии».
|